Концерты для раненых в боях

В поразительной этой, почти легендарной истории – правда, всё. И троекратная встреча. И финальная радость. Она не требует комментариев. Разве что – слова Лидии Андреевны «прямо на ступени». Это не театральные, концертные ступени, а ступени поверженного рейхстага. Именно там и произошла эта символическая встреча». («Лидия Русланова. В воспоминаниях современников». М., «Искусство», 1981. // Н. Смирнова. «Русланова – это русская песня». С. 74-76).  «Случались и такие невероятные истории, автором и режиссёром которых могла стать только фронтовая жизнь с её трагической непредсказуемостью, и, несмотря ни на что – неиссякаемым оптимизмом. Об одной из фронтовых былей Русланова поведала Л. Зыкиной: «Случилось мне петь в палате и для единственного слушателя. Узнав о приезде артистов, тяжело раненый воин-разведчик попросил навестить его. Я присела у изголовья. На моих коленях лежала забинтованная голова. Юноша, часто впадал в забытье, не отрываясь, смотрел на меня и слушал, как я тихонько пела ему песни – о степи, о лесе, о девушке, которая ждёт возлюбленного.… Так я просидела почти половину ночи. Вошёл врач, распорядился отправить раненого в операционную. Я встала. Хирург понял мой вопросительный взгляд. «Ненадёжно. Но попробуем…». Две санитарки заботливо уложили бойца на носилки. Раненый очнулся, повернул голову, превозмогая, видимо, страшную боль, в мою сторону, нашёл силы улыбнуться. Мне показалось, он не выживет. Но как я обрадовалась, получив позже «треугольник», в котором этот мой слушатель сообщил, что победил смерть, награждён орденом Ленина и продолжает бороться с врагом». - Песня – это как встреча с покинутым домом, с родными и близкими, с теми, кого мы любим, кому дали жизнь, - так говорили ей фронтовики. Однажды шёл концерт. Командир торопил артистов – скоро начнётся бой. Через минуту-другую зрители в солдатских шинелях пойдут в атаку.…А наутро её позвали к раненому. Молодой боец метался. Стонал, шептал пересохшими губами:  - Мама! Она погладила его по голове, откликнулась: - Что, сыночек? - Я выполнил всё, что обещал вам, - боец вскинул глаза, пристально вгляделся в сидящую рядом женщину, - взял «языка» и доставил командованию. А вы помните о моей просьбе? И она запела колыбельную. Тихо, вполголоса. Раненый опять заметался. Она наклонилась над ним. Её слёзы упали на лицо парнишки. Руки солдата искали опоры, он всё звал и звал: - Мама! Мама! – и уснул под звуки колыбельной. Прошло полгода. В небольшой зале старенькой школы шёл очередной концерт. Когда после спетой песни раздались аплодисменты, она вдруг услышала: - Мама! К ней бежал боец с Золотой Звездой Героя на гимнастёрке. Они обнялись. В окружавшей их толпе пронёсся шёпот: - Русланова сына своего нашла! - Сыночек, я так рада тебя видеть! Как здоровье твоё? - Воюем, мама. Крепко бьёмся. Вот услышал ваш голос, и во мне сразу всё проснулось. И лицо ваше вспомнил, и руки, и песню…Интересно, что и после войны, вплоть до своей кончины артистка встречалась с героем-разведчиком. Их породнила песня. /Л. Зыкина. На перекрёстках встреч. М., Советская Россия. 1982, с. 22-23/». (Владимир Вардугин «Легенды и жизнь ЛИДИИ РУСЛАНОВОЙ». Саратов. Приволжское книжное издательство. 1999. С. 165 - 166). «Когда уже во время Великой Отечественной войны наши войска, разгромив фашистов под Москвой, освободили Клин, Лидия Андреевна Русланова, и я с нашими аккомпаниаторами поехали в легковой машине в только что освобождённый город. Мы приехали к вечеру, и нас повели на ночлег в маленький домик, в котором жила одинокая женщина. Муж её был убит фашистами в городе, а сын – на фронте. Домик был разбит снарядом, уцелела одна комната, в которой мы должны были расположиться. Хозяйка приняла нас очень тепло, устроила постели на полу. Дала подушки, одеяла. А после ужина стали укладываться. Хозяйка уже задремала на кровати, когда постучали в дверь. Вошла соседка и попросила одолжить ей свечку. Вдруг, взглянув на Лидию Андреевну, всплеснула руками: - Господи, да что же это такое! Померещилось мне, что ли! Так это ж Русланова у тебя кочует! А ты ей, дурёха, на полу постелила! Да я сейчас соседок кликну, да мы все… - И бросилась на улицу с криком: «Русланова здесь! Русланова!». Хозяйка глядела на нас ошеломлённо. Через несколько минут комната наполнилась взволнованными женщинами, которые с глубоким поклоном подходили к Лидии Андреевне и наперебой приглашали к себе на ночлег. Только и слышалось: - Ко мне иди, ко мне! Да я тебя в постельку тёплую уложу, родная ты наша, милая! И тут наша молчавшая до сих пор хозяйка буквально вскипела и, вся красная от гнева, властно заявила: - Никуда она отсюда не пойдёт! Поняли!? Она – моя гостья. – И обращаясь к Руслановой: - Извините, дорогая Лидия Андреевна, не распознала я вас сразу при этом свете. Свечка-то маленькая…Женщины сгрудились у двери и с восторгом глядели на Русланову, а потом начала о чём-то перешёптываться между собой. И вдруг одна из них, молодая, красивая девушка, смущаясь и краснея, обратилась к Лидии Андреевне: - Простите нас за дерзость, но мы такие счастливые, что видим вас так близко. Хотя уже двенадцатый час, но очень, очень просим вас – спойте нам хоть одну песенку. Лидия Андреевна усмехнулась, поглядела на своего баяниста: - А ну-ка, вставай, брат, раскрой свою гармонь. – А затем спросила девушку: - Вы знаете слова песни «Степь, да степь кругом»? - А как же, - перебивая друг друга, зашумели они, - знаем, конечно, знаем. - Так давайте мы эту песню с вами вместе споём, хором. И в домике зазвучал русский хор во главе с Руслановой. Последние слова Русланова не допела – внимательно слушала, как дотянули соседки. И сказала, повернувшись ко мне: - Слышал, как поют? Как поют, - в восхищении повторила она. – Спасибо вам, - сказала она женщинам и поклонилась им в пояс. А те бросились к ней, обнимали, целовали и, растроганные до слёз, стали расходиться. Я знал очень много русских певиц, но русской певицы такой, как Русланова, я за долгую жизнь на эстраде не встречал! Если вы спросите, какой голос был у Руслановой – сопрано? меццо-сопрано? колоратурное сопрано? Ни то, ни другое, ни третье. У неё был русский голос – со всеми оттенками, широтой звука, задушевностью и необычайной силой воздействия. Широта её творческого диапазона была необыкновенной – ей одинаково удавались и лирика, и трагедийность, и безудержная, развесёлая удаль. Но, говоря о Руслановой, нельзя ограничиться только характеристикой её творческих возможностей. Она была ещё и очень умна.